Однажды сказанные и повторяемые изо дня в день слова любви подобны колее, оставленной колесом в вязкой тяжелой земле. Когда бы ни ехала по ней повозка, она снова и снова проходит по одному и тому же пути, углубляя колею и не давая колесу соскочить в сторону. И вот уже я слышу, как днище повозки скребет по сухой траве, как липнут к нему комки грязи.
Я думаю о том, радуется ли он этой возможности двигаться по известной дороге легко и без усилий? Ненавидит ли, замечает ли эту привычку?
Однажды человек у которого шмель под шапкой и мед за пазухой, подкинет на дорогу камень и колесо повозки, затрещав подпрыгнет и сойдет на обочину… Когда как не в эту минуту, наконец, осознать всю горькую ненужность того, что еще совсем недавно казалось не только необходимым, но и совершенно естественным?
Но человек не делает своего дела, и потому мы сами разбрасываем камни на всех дорогах.
Я думаю о колесе, для которого прыжок на обочину, вызванный брошенным камнем, все равно что возвращение домой… Колесо обретает волнующую многовариантность поворотов, а мы вдыхаем полной грудью чудо вновь обретенного молчания.
Мы никогда не были ближе.
Я думаю о том, радуется ли он этой возможности двигаться по известной дороге легко и без усилий? Ненавидит ли, замечает ли эту привычку?
Однажды человек у которого шмель под шапкой и мед за пазухой, подкинет на дорогу камень и колесо повозки, затрещав подпрыгнет и сойдет на обочину… Когда как не в эту минуту, наконец, осознать всю горькую ненужность того, что еще совсем недавно казалось не только необходимым, но и совершенно естественным?
Но человек не делает своего дела, и потому мы сами разбрасываем камни на всех дорогах.
Я думаю о колесе, для которого прыжок на обочину, вызванный брошенным камнем, все равно что возвращение домой… Колесо обретает волнующую многовариантность поворотов, а мы вдыхаем полной грудью чудо вновь обретенного молчания.
Мы никогда не были ближе.