Вечно странствующий и одинокий рыцарь набрел как-то на избушку ведьмы с зелеными волосами. Сперва он подумал, что это просто мшистая кочка и присел на нее что бы отдохнуть и перекусить - да и провалился под землю. А там уже его встретила сама ведьма.
Она, конечно, предложила ему вытянуть ноги поближе к камину, что бы обсохнуть, ибо лететь пришлось сквозь подземную реку (на самом деле для того, что бы усыпить его бдительность), потом - отведать пирогов с почками, что бы подкрепиться, поскольку ужин остался наверху (на самом деле, разумеется, лишь для того, что бы обуздать его силу), и, наконец, - прилечь отдохнуть на мягкой соломе (единственно ради того, что бы заглянуть в его сны, как было принято по ведьминскому закону).
Рыцарь был и силен, и бдителен, но помимо этого слишком устал, что бы удивляться, слишком доверчив, что бы сомневаться и слишком несчастен, что бы пытаться убежать от судьбы. Он свиснул, что бы конь отправлялся в поля, бросил щит и меч у порога, присел у огня и отведал пирогов с почками летучих мышей, а после - прилег отдохнуть на мягкой соломе. Мыши шуршали и заползали в его латы, но он ничего не чувствовал, потому что погрузился в волшебное забытье.
Спящим, ведьма уколола рыцаря острием кинжала так, что потекла кровь. Быстро и проворно, как лягушка хватает муху, она провела своим длинным тонким языком по запястью спящего и расхохоталась - так она окончательно связала волю рыцаря своим смехом, вобравшим в себя привкус его крови.
Потом она приблизила свой костлявый нос к самому его лицу и заглянула в сон. Там, на самом дне, ниже памяти о ранах и победах во всех турнирах и битвах, ниже горячего желания обладать хранимыми драконом сокровищами, ниже сладкого трепета от брошенных в его сторону улыбок прекрасных дев, ниже деревянных мечей, вырезанных ему братом, ниже всех содранных коленок, ниже колыбельной, которую пела ему няня, ведьма увидела внутреннюю книгу рыцаря и написанный на ее станицах ответ, за которым он и пришел к ней.
Когда рыцарь очнулся она взяла с него слово, что он не причинит ей вреда и только после этого сказала:
- Ты будешь приходить лишь в те места, где тебя не ждут, ты будешь любить лишь тех, кто никогда не полюбит тебя, ты будешь говорить лишь с теми, кто тебя не услышит. Но однажды ты найдешь место, где тебя всегда ждали, ты встретишь человека, который будет любить тебя как никого другого, ты расскажешь ему обо всем, что тебе пришлось пережить в своем долгом пути, и он станет слушать тебя и навсегда запомнит твои слова. Ты будешь абсолютно счастлив, но если после этого ты не покинешь найденного в конце своего пути места, на третий день ты умрешь.
Рыцарь выбрался на поверхность и сев на коня ускакал прочь, не проронив ни слова.
- М...да... - подумала про себя ведьма, - а теперь скажут, что это я опустила ему в сердце проклятый камень и бросающую искры ветку... и не сказал ничего в ответ... эх.. мне бы его печали.
Она, конечно, предложила ему вытянуть ноги поближе к камину, что бы обсохнуть, ибо лететь пришлось сквозь подземную реку (на самом деле для того, что бы усыпить его бдительность), потом - отведать пирогов с почками, что бы подкрепиться, поскольку ужин остался наверху (на самом деле, разумеется, лишь для того, что бы обуздать его силу), и, наконец, - прилечь отдохнуть на мягкой соломе (единственно ради того, что бы заглянуть в его сны, как было принято по ведьминскому закону).
Рыцарь был и силен, и бдителен, но помимо этого слишком устал, что бы удивляться, слишком доверчив, что бы сомневаться и слишком несчастен, что бы пытаться убежать от судьбы. Он свиснул, что бы конь отправлялся в поля, бросил щит и меч у порога, присел у огня и отведал пирогов с почками летучих мышей, а после - прилег отдохнуть на мягкой соломе. Мыши шуршали и заползали в его латы, но он ничего не чувствовал, потому что погрузился в волшебное забытье.
Спящим, ведьма уколола рыцаря острием кинжала так, что потекла кровь. Быстро и проворно, как лягушка хватает муху, она провела своим длинным тонким языком по запястью спящего и расхохоталась - так она окончательно связала волю рыцаря своим смехом, вобравшим в себя привкус его крови.
Потом она приблизила свой костлявый нос к самому его лицу и заглянула в сон. Там, на самом дне, ниже памяти о ранах и победах во всех турнирах и битвах, ниже горячего желания обладать хранимыми драконом сокровищами, ниже сладкого трепета от брошенных в его сторону улыбок прекрасных дев, ниже деревянных мечей, вырезанных ему братом, ниже всех содранных коленок, ниже колыбельной, которую пела ему няня, ведьма увидела внутреннюю книгу рыцаря и написанный на ее станицах ответ, за которым он и пришел к ней.
Когда рыцарь очнулся она взяла с него слово, что он не причинит ей вреда и только после этого сказала:
- Ты будешь приходить лишь в те места, где тебя не ждут, ты будешь любить лишь тех, кто никогда не полюбит тебя, ты будешь говорить лишь с теми, кто тебя не услышит. Но однажды ты найдешь место, где тебя всегда ждали, ты встретишь человека, который будет любить тебя как никого другого, ты расскажешь ему обо всем, что тебе пришлось пережить в своем долгом пути, и он станет слушать тебя и навсегда запомнит твои слова. Ты будешь абсолютно счастлив, но если после этого ты не покинешь найденного в конце своего пути места, на третий день ты умрешь.
Рыцарь выбрался на поверхность и сев на коня ускакал прочь, не проронив ни слова.
- М...да... - подумала про себя ведьма, - а теперь скажут, что это я опустила ему в сердце проклятый камень и бросающую искры ветку... и не сказал ничего в ответ... эх.. мне бы его печали.