Наши имена
Его имя похоже на камень, который он несет перед собой на вытянутых руках, что бы, привязав к нему свою душу, бросить в бурлящий поток. Мое имя похоже на клетку, в которой я сижу и жду пока кто-то передаст мне напильник в свежеиспеченной булке хлеба. Однажды мы снимем свои имена, разломаем их в руках как полый тростник и зароем в корнях узловатого скрипящего дерева. Плоды его тогда станут горькими и твердыми как старая соль, мы же получим новые имена, созвучные солнцу, цветам и летнему ветру.
Дни молчания
Иногда в нашем доме, построенном на воздушных сваях, случаются дни молчания. Они складываются из дырявых мешков смеха, шумных разговоров, вырастающих из темного пива и сбежавших с соседских огородов гномов, игры в петанк, сидения в кресле-качалке, шатаемой ветром, фотографий и прочитанных чужим стихов... В такие дни я сильнее, чем когда-либо, чувствую, что пространство наполнено лишь им, и на всем лежит его взгляд, и во всем – его голос. Мне хочется написать ему письмо, что-то очень красивое и нежное, но я не могу собрать слов. А он бродит по окрестным лесам, тыкая в кочки мха узловатой палкой, и, замерев, слушает клекот щеглов.
Нас как всегда спасает небо. В тот удивительный час, когда на земле уже ночная синева, а над землей – огонь, облака кажутся совсем тонкими и темными. Ветер растягивает их как нотный стан, и мы оба слышим одну и ту же музыку. А потом ветер играет с ними, закручивает и расчесывает, рисуя в небе картину битвы: единорог и гигантская рыба застыли друг против друга в стремительном прыжке. Кажется, все вокруг них вихрится, а они несутся на встречу, что бы как два камня столкнуться и стереть друг друга в порошок, но все никак не сойдутся.
Мы смотрим на них, пока их силуэты не съедает ночная темнота, а потом, взявшись за руки, идем в дом. Целый вечер мы будем пить чай, и перед сном он прочтет мне новую главу из своего бесконечного алхимического трактата.
Его невероятные прогулки
Порой, когда я прихожу к нему в комнату, неся в подоле спелые лесные орехи и летние яблоки, откусив которые начинаешь видеть, его в ней нет. Только на столе лежит толстая книга, и ветер играет страницами, шелестит и смеется – попробуй, догадайся, где он. А мне и не нужно догадываться. Никто из тех, кого я знаю, не умеет читать книги, минуя слова и буквы, только он. Я знаю, что бы я ни говорила в эти минуты, он не прервет своего путешествия, зато вечером меня ждет удивительный рассказ о местах, где довелось побывать не многим. Я бы ревновала его к этим невероятным прогулкам, если бы в сердце моем не лежали не сказанные слова о том, что без меня они не имеют смысла. Такие маленькие обманы - это важно.
Его имя похоже на камень, который он несет перед собой на вытянутых руках, что бы, привязав к нему свою душу, бросить в бурлящий поток. Мое имя похоже на клетку, в которой я сижу и жду пока кто-то передаст мне напильник в свежеиспеченной булке хлеба. Однажды мы снимем свои имена, разломаем их в руках как полый тростник и зароем в корнях узловатого скрипящего дерева. Плоды его тогда станут горькими и твердыми как старая соль, мы же получим новые имена, созвучные солнцу, цветам и летнему ветру.
Дни молчания
Иногда в нашем доме, построенном на воздушных сваях, случаются дни молчания. Они складываются из дырявых мешков смеха, шумных разговоров, вырастающих из темного пива и сбежавших с соседских огородов гномов, игры в петанк, сидения в кресле-качалке, шатаемой ветром, фотографий и прочитанных чужим стихов... В такие дни я сильнее, чем когда-либо, чувствую, что пространство наполнено лишь им, и на всем лежит его взгляд, и во всем – его голос. Мне хочется написать ему письмо, что-то очень красивое и нежное, но я не могу собрать слов. А он бродит по окрестным лесам, тыкая в кочки мха узловатой палкой, и, замерев, слушает клекот щеглов.
Нас как всегда спасает небо. В тот удивительный час, когда на земле уже ночная синева, а над землей – огонь, облака кажутся совсем тонкими и темными. Ветер растягивает их как нотный стан, и мы оба слышим одну и ту же музыку. А потом ветер играет с ними, закручивает и расчесывает, рисуя в небе картину битвы: единорог и гигантская рыба застыли друг против друга в стремительном прыжке. Кажется, все вокруг них вихрится, а они несутся на встречу, что бы как два камня столкнуться и стереть друг друга в порошок, но все никак не сойдутся.
Мы смотрим на них, пока их силуэты не съедает ночная темнота, а потом, взявшись за руки, идем в дом. Целый вечер мы будем пить чай, и перед сном он прочтет мне новую главу из своего бесконечного алхимического трактата.
Его невероятные прогулки
Порой, когда я прихожу к нему в комнату, неся в подоле спелые лесные орехи и летние яблоки, откусив которые начинаешь видеть, его в ней нет. Только на столе лежит толстая книга, и ветер играет страницами, шелестит и смеется – попробуй, догадайся, где он. А мне и не нужно догадываться. Никто из тех, кого я знаю, не умеет читать книги, минуя слова и буквы, только он. Я знаю, что бы я ни говорила в эти минуты, он не прервет своего путешествия, зато вечером меня ждет удивительный рассказ о местах, где довелось побывать не многим. Я бы ревновала его к этим невероятным прогулкам, если бы в сердце моем не лежали не сказанные слова о том, что без меня они не имеют смысла. Такие маленькие обманы - это важно.