Эти душные дни, растворяясь в горячке заката,
Наполняют свинцом сердце, мысли и главное дело,
Но придет снова ночь и колодой лежать будет тело,
И расстелится дух по углам, словно мягкая вата
И какие бы страхи, сомнения, боль или смерть
Словно стрелы и копья не целились метко и остро
Не заденет ничто твой глубинный таинственный остров,
Кто проснулся однажды – не может уже умереть
Все печали проходят как нитка в игольное ушко,
И связуются две половины, разорванных днями.
Ночь тиха и открыта, и ветер вновь мерит шагами
В голове твоей новое царство… но мнется подушка,
Затекает рука, ловит глаз наступленье рассвета,
И будильника прямо на ухо пронзительный звон
Заставляет подняться, и ты просыпаешься в сон:
Душ, крепкий утренний чай, телевизор, газета…
Наполняют свинцом сердце, мысли и главное дело,
Но придет снова ночь и колодой лежать будет тело,
И расстелится дух по углам, словно мягкая вата
И какие бы страхи, сомнения, боль или смерть
Словно стрелы и копья не целились метко и остро
Не заденет ничто твой глубинный таинственный остров,
Кто проснулся однажды – не может уже умереть
Все печали проходят как нитка в игольное ушко,
И связуются две половины, разорванных днями.
Ночь тиха и открыта, и ветер вновь мерит шагами
В голове твоей новое царство… но мнется подушка,
Затекает рука, ловит глаз наступленье рассвета,
И будильника прямо на ухо пронзительный звон
Заставляет подняться, и ты просыпаешься в сон:
Душ, крепкий утренний чай, телевизор, газета…