Возьми и попробуй разберись – что сейчас есть? Ничего. Совсем ничего. Ничего кроме упрямого непонятно откуда взявшегося внутреннего толкающего механизма, заставляющего что-то говорить и что-то чувствовать. Разве может быть так сильно замешано, как в каком-то дьявольском тесте, апатия и безразличие со стремлением и ночными слезами? Не ясно какие пирожки еще получатся из этого теста.
Сначала кажешься себе слишком рассудочной и ругаешь за неспособность чувствовать нервами, а не головой, а потом бросаешься в это и забываешь как понимать что-то, и погружаешься как в омут, как в водоворот непонятного и смутного и кружишься, и кружишься… И нет ничего своего, потому что это смутное кажется внешним, внутри оно слишком неопределенно разумом что бы рождать из себя что-то живое и определенное.
Если бы еще не поддаваться так сильно влияниям других. Когда что-то очаровывает так хочется присвоить его себе, сделать собой, двигаться в такт, в унисон… и сначала так и делаешь, одеваешь чужой голос как чужую одежду. Иногда она широка и рукава свисают до колен, а штанины путаются под ногами, иногда немного узка в плечах и это сковывает движения. Поносишь – поносишь и сбрасываешь, потому что нельзя всю жизнь ходить и чувствовать неудобство. Ты похож на портного, который может сшить мне единственное подходящее платье, сама я не могу – мне никак не снять мерок, а ты сможешь, я знаю... и я могу сшить костюм тебе. Нужно только иметь общие представления о моде, о том, что удобно, хорошо и красиво.