Ветер воет так сильно, что даже закрытые окна хлопают и двери в пустой квартире открываются сами собой. Все кажется очень хрупким и в то же время чувствуется, что поднимись даже невероятный, невозможный ураган - оно просто так не погибнет. Это очень хорошее чувство.
Снился сон, похожий на бред.
Сначала я была школьницей и все время опаздывала на уроки к одной учительнице. Она говорила: "Да, вы конечно можете сесть, но это будет означать епитимью". Я смотрела на класс и понимала, что в нем только одно свободное место - та парта, за которой сидит nenseret. Я подхожу, а она тайком читает какую-то запрещенную книгу. Хочу сесть с ней рядом, но она кладет на стул свою сумку и говорит, что я опоздала.
И вот я снова в своем нынешнем возрасте. Крестный (которому видимо лавры св. Петра не давали покоя) стоял возле какой-то двери, отпихивая от нее толпу и никого не пускал. Он и меня не хотел пускать, но как-то само собой получилось. Правда за дверью был вовсе не рай, а обычное сплетение серых корридоров и дверей. Удивительно какие иногда поражающие вещи можно было увидеть за какой-нибудь узкой серой дверью - вроде искривленного столба белого света, на котором полулежит Э.М., в руках у него позвоночник и он невероятно играет на нем как на флейте! А за какой-нибудь большой, крутящейся, внушительной - всего лишь парень из Одессы со словарным запасом как у Эллочки Людоедочки.
Потом я оказываюсь в зале, в котором скамейки поставлены вкруг. В центре импровизированной арены кружком стоят худые люди, а посреди них на постаменте - еще один человек. Я не вижу его лица, но чувствую силу. В руках у него шприц. Он колет какой-то наркотик каждому из добровольцев. Сначала все корчатся, а потом кто-то падает, кто-то растворяется в воздухе. У одного вырастают белые крылья, как на картинках у ангелов, а в глазах зажигается лихорадочный блеск. Представление началось. То тут то там из ряда зрителей встает какой-нибудь человек и в этот момент его имя высвечивается сиюящими красными буквами над его головой. Катю, Евгения, Кешу, Семена, Марину и Изауру "ангел" поколотил, остальных - поубивал. Поколоченные зрители падали и какое-то время лежали как мертвые, а потом вставали и снова занимали свои места. Если они вставали снова, над их головами высвечивались уже другие имена. Те, кого поубивали, падали и растворялись. Не знаю исчезали ли они вправду, ведь в зал все время входили новые люди. В какой-то момент я поняла, что круг вокруг меня замкнулся и пришло мое время встать. Ангел набросился на меня и дал мне в челюсть, а потом по голове. И вот я уже чувствую себя снова сидящей на скамейке, только теперь я - молодой мужчина. Больше никто не хочет вставать - все сидят на своих местах и переговариваются вполголоса. Ангел стал меньше ростом и тяжело дышал в углу, поэтому когда в зал зашел Дени Де Вито откуда-то послышалось гнусавенькое "Гла-а-аза в гла-а-аза". Де Вито сел рядом со мной на свободное место и мы говорили. Я узнал, что он сидит на игле, но не понял что это было - правда или метафора. У него были слишком живые и слишком грустные глаза и как для того, так и для другого. Он пытался мне что-то сказать, но говорил так запутанно, называл какие-то свои роли, я ничего не мог понять. А потом я вдруг воскликнул: "Я понял! В вашей жизни было только два фильма. Один из них был вашей удачей, другой - талантом, а все, что между ними - бесконечная череда провалов и потерь".
В зале больше не было людей. Я была старым уборщиком, который выключил свет. Над скамейкой, где сидело двое - толстенький невысокий мужчина и длинноносый белобрысый юноша поморгала остатками неона и полгасла вывеска. Я еще успел прочитать что на ней было написано: "If you go away it will be the end of fairy tale"
Сначала я была школьницей и все время опаздывала на уроки к одной учительнице. Она говорила: "Да, вы конечно можете сесть, но это будет означать епитимью". Я смотрела на класс и понимала, что в нем только одно свободное место - та парта, за которой сидит nenseret. Я подхожу, а она тайком читает какую-то запрещенную книгу. Хочу сесть с ней рядом, но она кладет на стул свою сумку и говорит, что я опоздала.
И вот я снова в своем нынешнем возрасте. Крестный (которому видимо лавры св. Петра не давали покоя) стоял возле какой-то двери, отпихивая от нее толпу и никого не пускал. Он и меня не хотел пускать, но как-то само собой получилось. Правда за дверью был вовсе не рай, а обычное сплетение серых корридоров и дверей. Удивительно какие иногда поражающие вещи можно было увидеть за какой-нибудь узкой серой дверью - вроде искривленного столба белого света, на котором полулежит Э.М., в руках у него позвоночник и он невероятно играет на нем как на флейте! А за какой-нибудь большой, крутящейся, внушительной - всего лишь парень из Одессы со словарным запасом как у Эллочки Людоедочки.
Потом я оказываюсь в зале, в котором скамейки поставлены вкруг. В центре импровизированной арены кружком стоят худые люди, а посреди них на постаменте - еще один человек. Я не вижу его лица, но чувствую силу. В руках у него шприц. Он колет какой-то наркотик каждому из добровольцев. Сначала все корчатся, а потом кто-то падает, кто-то растворяется в воздухе. У одного вырастают белые крылья, как на картинках у ангелов, а в глазах зажигается лихорадочный блеск. Представление началось. То тут то там из ряда зрителей встает какой-нибудь человек и в этот момент его имя высвечивается сиюящими красными буквами над его головой. Катю, Евгения, Кешу, Семена, Марину и Изауру "ангел" поколотил, остальных - поубивал. Поколоченные зрители падали и какое-то время лежали как мертвые, а потом вставали и снова занимали свои места. Если они вставали снова, над их головами высвечивались уже другие имена. Те, кого поубивали, падали и растворялись. Не знаю исчезали ли они вправду, ведь в зал все время входили новые люди. В какой-то момент я поняла, что круг вокруг меня замкнулся и пришло мое время встать. Ангел набросился на меня и дал мне в челюсть, а потом по голове. И вот я уже чувствую себя снова сидящей на скамейке, только теперь я - молодой мужчина. Больше никто не хочет вставать - все сидят на своих местах и переговариваются вполголоса. Ангел стал меньше ростом и тяжело дышал в углу, поэтому когда в зал зашел Дени Де Вито откуда-то послышалось гнусавенькое "Гла-а-аза в гла-а-аза". Де Вито сел рядом со мной на свободное место и мы говорили. Я узнал, что он сидит на игле, но не понял что это было - правда или метафора. У него были слишком живые и слишком грустные глаза и как для того, так и для другого. Он пытался мне что-то сказать, но говорил так запутанно, называл какие-то свои роли, я ничего не мог понять. А потом я вдруг воскликнул: "Я понял! В вашей жизни было только два фильма. Один из них был вашей удачей, другой - талантом, а все, что между ними - бесконечная череда провалов и потерь".
В зале больше не было людей. Я была старым уборщиком, который выключил свет. Над скамейкой, где сидело двое - толстенький невысокий мужчина и длинноносый белобрысый юноша поморгала остатками неона и полгасла вывеска. Я еще успел прочитать что на ней было написано: "If you go away it will be the end of fairy tale"
среда, 03 июня 2009
Каждое слово бросается к Вам как самоубийца в окно.
Знакомый порядок трещит по швам, вращается веретено.
Колю себе палец – неужто игра? Зачем же никак не усну?
Лишь только устало закрою глаза – как снова иду по дну…
И там надо мною проносятся днища Ваших лихих кораблей,
Где остро-холодный на палубах свищет седой и древний Борей.
И полон теней и сокровищ их трюм, и странно проложен маршрут…
Я чувствую как вы печально-угрюм, как Ваши минуты бегут…
Уже не ребенок, еще не невеста, стремлюсь я за кораблями –
И мыслям во мне становится тесно, и чувства бурлят словами…
И каждой тайной, другу поведанной, как парашютист к земле,
Бросаемся мы на встречу с неведомым, вскрывая что-то в себе…
Знакомый порядок трещит по швам, вращается веретено.
Колю себе палец – неужто игра? Зачем же никак не усну?
Лишь только устало закрою глаза – как снова иду по дну…
И там надо мною проносятся днища Ваших лихих кораблей,
Где остро-холодный на палубах свищет седой и древний Борей.
И полон теней и сокровищ их трюм, и странно проложен маршрут…
Я чувствую как вы печально-угрюм, как Ваши минуты бегут…
Уже не ребенок, еще не невеста, стремлюсь я за кораблями –
И мыслям во мне становится тесно, и чувства бурлят словами…
И каждой тайной, другу поведанной, как парашютист к земле,
Бросаемся мы на встречу с неведомым, вскрывая что-то в себе…
Колесников спит и ему снятся солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг человека напротив. Он протягивает руку - видение с легким смехом отступает и ему кажется, что он снова маленький мальчик и играет с дверью в отцовскую комнату, в которую входить строго-настрого запрещено. В этот момент он как никто знает, что если бы дверь была изначально открыта, было бы совсем не так интересно. Гораздо интереснее добиться того, что бы открылась закрытая дверь, хоть за ней, возможно, и не больше того, что в комнатах с открытой дверью. Колесников делает шаг назад, и замок двери щелкает, она чуть приоткрывается. Это едва заметное движение вызывает волну восторга и желания. Он делает шаг вперед. Будто отражая его движение, дверь снова плотно примыкает к косяку, замок щелкает – она заперта. Игра, конец которой обещает удивительное наслаждение, чудесный приз, долгожданную разгадку!.. Человек – существо играющее.
Колесников просыпается, встает с постели и шарит босыми ногами в поисках тапок. Утро еще раннее, совсем тихое, прозрачное. Слышно, как соседи за стеной дышат в такт. Слышно, как замирает после каждого удара его сердце.
Дворник метет мостовую, звук трущейся о булыжник метлы некрасивый, холодный и одинокий. Шторы в доме напротив как всегда плотно стянуты. Так и не найдя тапок Колесников босым идет на кухню, что бы заварить себе утренний чай. Спичка громко чиркает, и загорается синий огонь. Колесников смотрит в него и вспоминает солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг человека напротив. Чайник закипает быстро. Он наливает себе полную чашку и сыпет три ложки сахара. Соседи за стеной проснулись. Колесников слышит, как она освобождает его от объятий, как он говорит ей «доброе утро, родная», как сладко поют пружины их кровати. Он глотает свой чай, только в конце понимая, что тот соленый, как морские волны. Усмехаясь своей рассеянности, Колесников отправляется на работу.
Он думает о том, что для того, что бы войти в запретную комнату отца, или просто выйти из дома, нужно только договориться с дверью, показать ей свою силу, дать ей понять, кто здесь хозяин… мягко и уверенно повернув ключ толкнуть ее от себя.
Но, зная об этом, Колесников никогда не делает этого по-настоящему. Он закрывает входную дверь на ключ, чувствуя, что игра все еще продолжается, и так будет всегда. Оттого ли, что игра для него важнее приза? Оттого ли, что, зная почти все правила игры, он совсем не знает, что ему делать, когда она завершится, кроме как поставить свой приз на каминную полку и время от времени смахивать с него пыль?
Колесников просыпается, встает с постели и шарит босыми ногами в поисках тапок. Утро еще раннее, совсем тихое, прозрачное. Слышно, как соседи за стеной дышат в такт. Слышно, как замирает после каждого удара его сердце.
Дворник метет мостовую, звук трущейся о булыжник метлы некрасивый, холодный и одинокий. Шторы в доме напротив как всегда плотно стянуты. Так и не найдя тапок Колесников босым идет на кухню, что бы заварить себе утренний чай. Спичка громко чиркает, и загорается синий огонь. Колесников смотрит в него и вспоминает солнечные блики на поверхности воды, и электрические искры в пространстве, вокруг человека напротив. Чайник закипает быстро. Он наливает себе полную чашку и сыпет три ложки сахара. Соседи за стеной проснулись. Колесников слышит, как она освобождает его от объятий, как он говорит ей «доброе утро, родная», как сладко поют пружины их кровати. Он глотает свой чай, только в конце понимая, что тот соленый, как морские волны. Усмехаясь своей рассеянности, Колесников отправляется на работу.
Он думает о том, что для того, что бы войти в запретную комнату отца, или просто выйти из дома, нужно только договориться с дверью, показать ей свою силу, дать ей понять, кто здесь хозяин… мягко и уверенно повернув ключ толкнуть ее от себя.
Но, зная об этом, Колесников никогда не делает этого по-настоящему. Он закрывает входную дверь на ключ, чувствуя, что игра все еще продолжается, и так будет всегда. Оттого ли, что игра для него важнее приза? Оттого ли, что, зная почти все правила игры, он совсем не знает, что ему делать, когда она завершится, кроме как поставить свой приз на каминную полку и время от времени смахивать с него пыль?
Вспоминала сегодня когда-то мельком увиденный фильм о Пригове и как меня поразило тогда, что он взял себе за правило писать ежедневно не менее 7 стихов, а после довел их число и до 10. Наверное, он оставил миллиарды строчек... В фильме по этому поводу прозвучало утверждение, что «талант – это почти всегда вопрос количества». Помню, как я тогда от него отмахнулась – ну что за ерунда, в самом деле! А теперь почему-то думаю, что в этом возможно что-то есть. Мне хочется писать очень много, но я не нахожу времени, темы, слов. Я почти не умею делать этого на заказ. Когда тебя просят «напиши мне письмо» − соблазн угадать что хотел услышать другой, слишком велик. Для меня настолько, что я почти наверняка позабуду в нем себя, а поскольку мои психологические таланты очень скромны – ничто до конца так и не будет угадано, и история получится еще более не живой. Хорошо, что иногда чья-то просьба просто предвосхищает то, что итак почти уже написано – тогда никто не остается обиженным.
Я думаю о дверях и о феечках, которые живут в замках, и заставляю думать об этом Колесникова).
Я думаю о дверях и о феечках, которые живут в замках, и заставляю думать об этом Колесникова).
Ох... пишет, что оно будет скачиваться 1024:01:44....
Я что-то даже не соображу сколько же это придется ждать...)
А послушать-то хочется)
* * *
Персональный оракул ответил на мой вопрос цитатой:
"...Самый медлительный человек, не теряющий из виду своей цели,
все же проворнее того, кто блуждает без цели". © Лессинг
и притчей:
Несколько человек принялись как-то горячо и злобно оскорблять Будду. Он слушал молча, очень спокойно. Из-за этого спокойствия им стало как-то не по себе. Возникло неловкое чувство, и один из них обратился к Будде: «В чём дело? Ты что, не понимаешь, что мы говорим?». «Ваше дело решать, оскорблять меня или нет,- ответил Будда,- А моё – принимать ваши оскорбления или нет. [Вы не можете их мне навязать. В этом моя свобода.] Я просто отказываюсь принимать их. Можете забрать их себе».
Очень актуально и прямо к вопросу).
понедельник, 01 июня 2009
* * *
С потолка прямо в чашку маленького мистика опускается паук. Он сучит маленькими волосатыми лапками, обжигаясь облаками пара от горячего чая. Маленький мистик смотрит на него заворожено – каждому известно, паук – это предзнаменование, какая-то важная новость, приближающееся Событие.
Устав от этой немой сцены карлик взмахом руки обрывает паутину, и паук, неловко растопырив волосатые лапки, падает в горячий чай, чем вызывает его тихий скрипящий смех.
- Теперь у тебя не шиповник, а паучовник… - говорит он.
Маленький мистик обиженно отставляет чашку в сторону.
- Зачем ты так… паук сварился, да и я не успел понять, какая новость меня ждет: хорошая или плохая.
Карлик качает головой, улыбаясь одними губами.
- Всякая новость, будь она добрая или дурная, берет тебя в плен, как паутина берет в плен ночного мотылька или муху… и тут уж не имеет значения, от чего дрожат твои крылышки: от счастья или от страха, каждое движение лишь усугубляет пленение.
Маленькому мистику хочется что-то возразить на это, но он не находит слов, только смотрит как в горячем чае сами собой поджимаются к белому брюшку лапки паука.
С потолка прямо в чашку маленького мистика опускается паук. Он сучит маленькими волосатыми лапками, обжигаясь облаками пара от горячего чая. Маленький мистик смотрит на него заворожено – каждому известно, паук – это предзнаменование, какая-то важная новость, приближающееся Событие.
Устав от этой немой сцены карлик взмахом руки обрывает паутину, и паук, неловко растопырив волосатые лапки, падает в горячий чай, чем вызывает его тихий скрипящий смех.
- Теперь у тебя не шиповник, а паучовник… - говорит он.
Маленький мистик обиженно отставляет чашку в сторону.
- Зачем ты так… паук сварился, да и я не успел понять, какая новость меня ждет: хорошая или плохая.
Карлик качает головой, улыбаясь одними губами.
- Всякая новость, будь она добрая или дурная, берет тебя в плен, как паутина берет в плен ночного мотылька или муху… и тут уж не имеет значения, от чего дрожат твои крылышки: от счастья или от страха, каждое движение лишь усугубляет пленение.
Маленькому мистику хочется что-то возразить на это, но он не находит слов, только смотрит как в горячем чае сами собой поджимаются к белому брюшку лапки паука.
Кто-то цепляет на шею проклятие,
Кто-то цепляет за спину крылья,
В ящике снова пароль «одиночество»
И семьдесят два письма…
Ты творишь надо мной заклятие,
Ты ломаешь сомнений былье,
Ты сбываешься как пророчество,
Ты обвил меня как змея.
Крепче, крепче сожми, еще крепче –
В этой свЯзи я буду свободной
Когда в почте одни рассылки
Становишься слишком голодной
Пасьянс врет, что станет легче…
Душа врет, что дверь открыта…
Бежать из пожизненной ссылки!
Свобода еще не забыта!
Кто-то цепляет за спину крылья,
В ящике снова пароль «одиночество»
И семьдесят два письма…
Ты творишь надо мной заклятие,
Ты ломаешь сомнений былье,
Ты сбываешься как пророчество,
Ты обвил меня как змея.
Крепче, крепче сожми, еще крепче –
В этой свЯзи я буду свободной
Когда в почте одни рассылки
Становишься слишком голодной
Пасьянс врет, что станет легче…
Душа врет, что дверь открыта…
Бежать из пожизненной ссылки!
Свобода еще не забыта!
* * *
Мотылек дунул совсем слабо, но в глазах маленького мистика все закружилось, завертелось, будто он ненароком попал в один из тех обручей, которые мальчишки гонят по пыльным дорогам палками до тех пор, пока не устанут. Что-то подхватило его, бросило и припечатало к стенке.
- Как ты это сделал?! – восклицает маленький мистик восторженно и потрясенно, - это же просто невозможно!
Мотылек шевелит лохматыми усиками. Должно быть, на их мотыльковом языке это означает хитрую улыбку.
- Это не я сделал, это ты сам.
- Я? – маленький мистик ошарашено смотрит на те несколько метров, которые пролетел. Разве можно поверить мотыльку? Наверное, он просто не хочет раскрывать свой секрет. Если уж он, такой легкий и хрупкий, смог с помощью какой-то тайны сделать такое, то что сможет маленький мистик!
- Пожалуйста, скажи мне что это: волшебное слово, заклинание, амулет? Какой неизвестный источник? Какая древняя тайна? Обещаю, я никогда не использую эту силу во вред!
Мотылек расправляет тонкие крылышки, собираясь вылететь в окно.
- Глупый… если бы я поднял такой ветер, разве остались бы на месте все другие вещи в твоей комнате, м?
Маленький мистик обводит глазами пол, стены, стол, шкафчики и табуретки… все по-прежнему – стопка белых листов на столе, две чайных чашки на стуле, картинки, кленовые листочки, бусины, карты и руны, даже фиалки в глиняном кувшинчике – все осталось не тронутым, будто уснуло крепко-накрепко, как белая ворона Дуля на спинке его кровати.
- Видишь, - повторяет мотылек, - это не я сделал, это ты сам... у себя и спрашивай, как тебе это удалось, - и тут же улетает прочь, поймав восходящий поток воздуха.
- Но как? Как я мог это сделать?
Маленький мистик озадаченно потирает ушибленный затылок и смотрит в окно. За окном, ощутимая, но не видимая за облаками, - большая белая птица. Когда она смотрит вниз ее прозрачные глаза становятся голубыми как лед или как весеннее небо, отражающееся в лужах талой воды. Шлейфом за ней летит ее смех. Касаясь сердца маленького мистика он наполняет его легкостью и уверенностью. Ему кажется он всего в одном кратком неосознанном движении мысли от раскрытия тайны невероятной силы мотылька. На его губах играет потрясенная улыбка.
Мотылек дунул совсем слабо, но в глазах маленького мистика все закружилось, завертелось, будто он ненароком попал в один из тех обручей, которые мальчишки гонят по пыльным дорогам палками до тех пор, пока не устанут. Что-то подхватило его, бросило и припечатало к стенке.
- Как ты это сделал?! – восклицает маленький мистик восторженно и потрясенно, - это же просто невозможно!
Мотылек шевелит лохматыми усиками. Должно быть, на их мотыльковом языке это означает хитрую улыбку.
- Это не я сделал, это ты сам.
- Я? – маленький мистик ошарашено смотрит на те несколько метров, которые пролетел. Разве можно поверить мотыльку? Наверное, он просто не хочет раскрывать свой секрет. Если уж он, такой легкий и хрупкий, смог с помощью какой-то тайны сделать такое, то что сможет маленький мистик!
- Пожалуйста, скажи мне что это: волшебное слово, заклинание, амулет? Какой неизвестный источник? Какая древняя тайна? Обещаю, я никогда не использую эту силу во вред!
Мотылек расправляет тонкие крылышки, собираясь вылететь в окно.
- Глупый… если бы я поднял такой ветер, разве остались бы на месте все другие вещи в твоей комнате, м?
Маленький мистик обводит глазами пол, стены, стол, шкафчики и табуретки… все по-прежнему – стопка белых листов на столе, две чайных чашки на стуле, картинки, кленовые листочки, бусины, карты и руны, даже фиалки в глиняном кувшинчике – все осталось не тронутым, будто уснуло крепко-накрепко, как белая ворона Дуля на спинке его кровати.
- Видишь, - повторяет мотылек, - это не я сделал, это ты сам... у себя и спрашивай, как тебе это удалось, - и тут же улетает прочь, поймав восходящий поток воздуха.
- Но как? Как я мог это сделать?
Маленький мистик озадаченно потирает ушибленный затылок и смотрит в окно. За окном, ощутимая, но не видимая за облаками, - большая белая птица. Когда она смотрит вниз ее прозрачные глаза становятся голубыми как лед или как весеннее небо, отражающееся в лужах талой воды. Шлейфом за ней летит ее смех. Касаясь сердца маленького мистика он наполняет его легкостью и уверенностью. Ему кажется он всего в одном кратком неосознанном движении мысли от раскрытия тайны невероятной силы мотылька. На его губах играет потрясенная улыбка.
суббота, 30 мая 2009
пятница, 29 мая 2009
Да... кино)
Давно просмотренный "Кошмар перед рождеством" все же заслуживает нескольких слов здесь).
По-моему он просто замечательный. Персонажи, несмотря на то, что все представляют из себя кошмаров и страхов, на самом деле очень симпатичные, милые и живые. Хороший дубляж. Конечно же, хотя тот, кто дал мне диск уверял, что сделать это почти невозможно, я сразу узнала голос Э.М., несмотря на то, что он казался каким-то как бы измененным. Все-таки хорошо получилось).
Но в голове почему-то до сих пор слышится нежное восклицание Джека Скелетона - "Салли". Не отпускает, как голос неизвестного, обращенный ко мне. С этими персонажами очень легко себя ассоциировать. Очень легко представить, как отчаянно после вечного Хеллоуинна с его черными плащами и саванами, с его восклицаниями «Сласти или страсти!» может захотеться Рождества, как убегаешь от сумасшедшего Франкенштейна, оставляя в его руках свою руку, или что такое пытаться объяснить радость умом, раскладывая ее на слова, формулы, составные части, которые не дают никаких объяснений, или как двое мертвых будто бы оживают, найдя друг друга.
Обещаю себе, что не стану переделывать себя и стараться идти дорогой, которая мне не свойственна, что бы не получился в итоге злой и страшный Санта-Клаус с горящим красным глазом вместо обаятельного, похожего на кузнечика Джека, и чувствую, что, возможно, снова только обманываю себя, в который раз...
В общем, нравится мне Тим Бартон).
По каким-то странным законам начинаю осознавать, что минутами я не могу жить без кого-то из них и для меня нет ничего важнее их счастья или несчастья... а потом вдруг понимаю - нет, я не выбираю, я ни одного из них не люблю ТАК. Как в той истории, что однажды написала Elle - "...ей просто некого было любить".
"Моя любовь, все для тебя, все о тебе, и все... прошло..."
Это грустно, тем более, что уже в следующую минуту, когда это накатившее внезапно чувство уходит, я снова возвращаюсь к тому сладкому ощущению нежности и трепета где-то глубоко внутри.
Мы говорили сегодня 1,5 часа и М. снова попросил ему что-нибудь написать. Я не сдержалась и говорила цитатами из "Улыбающегося человека" Э.М., и еще немного об этом моем всегдашнем искушении соответствовать ожиданиям других людей, говорить им то, что они хотят от меня услышать, то, что принесет им пусть минутную, но радость. Хорошо когда то, что я могу сказать точно совпадает с тем, что я чувствую. Говоря без принуждения (словом ли, ожидающим ли взглядом) это всегда так - в противном случае я запутываюсь в лабиринтах их самовидения и моего корявого их чувствования. Снова много в этой связи вспоминала Мастера.
И в то же время как я должна была бы чувствовать облегчение от этих все чаще посещаемых моментов не-любви (не той любви) я испытываю разочарование, какую-то неоправданную нервозность, боюсь стать одной из тех многочисленных девушек, с которыми М. встречался на протяжении этих лет и всегда лишь однажды. Вот в этом - эгоизм чистой воды.
"Моя любовь, все для тебя, все о тебе, и все... прошло..."
Это грустно, тем более, что уже в следующую минуту, когда это накатившее внезапно чувство уходит, я снова возвращаюсь к тому сладкому ощущению нежности и трепета где-то глубоко внутри.
Мы говорили сегодня 1,5 часа и М. снова попросил ему что-нибудь написать. Я не сдержалась и говорила цитатами из "Улыбающегося человека" Э.М., и еще немного об этом моем всегдашнем искушении соответствовать ожиданиям других людей, говорить им то, что они хотят от меня услышать, то, что принесет им пусть минутную, но радость. Хорошо когда то, что я могу сказать точно совпадает с тем, что я чувствую. Говоря без принуждения (словом ли, ожидающим ли взглядом) это всегда так - в противном случае я запутываюсь в лабиринтах их самовидения и моего корявого их чувствования. Снова много в этой связи вспоминала Мастера.
И в то же время как я должна была бы чувствовать облегчение от этих все чаще посещаемых моментов не-любви (не той любви) я испытываю разочарование, какую-то неоправданную нервозность, боюсь стать одной из тех многочисленных девушек, с которыми М. встречался на протяжении этих лет и всегда лишь однажды. Вот в этом - эгоизм чистой воды.
четверг, 28 мая 2009
09:43
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 27 мая 2009
Карлик зол и недоволен весь день - вчера случайный прохожий, искавший у них защиты от грозы, валившей деревья и измывавшейся над прохожими как злой дух, сломал тончайшую статуэтку из эбенового дерева, подаренную карлику много лет назад магом из коричневого сна с четверга на пятницу. Пойдя же в подвал, пропахший пергаментом старых писем и медью кованных сундуков, как стыдными тайнами и детскими воспоминаниями, он обнаружил, что многие из его сокровищ превратились в труху.
Маленький мистик, который весь день и всю ночь наблюдал сквозь зеркальное зелье за принцессой Идой, написал ей письмо. И вот теперь, что бы отвлечь карлика от дурных мыслей, сильно волнуясь, он протягивает ему свиток - пусть прочтет глазами принцессы Иды, ведь у него есть такая способность.
Карлик быстро и жадно пробегает свиток узкими черными щелками. Лицо его хмурится.
- Но здесь нет ни одного настоящего слова! Одни сплошные павлиньи перья! - возмущенно восклицает он и бросает свиток на пол.
- Ты думаешь, я оставил бы свои волшебные слова на поверхности? - горячо восклицает маленький мистик, хватая с пола свиток и разворачивая его к свету, - приглядись... вот же они - под листьями скобок, среди травы запятых, вот - проглядывают сквозь рябь многоточий... Видишь?
Карлик криво ухмыляется.
- Я вижу, что ты переносишь свои слова из комнаты в комнату, как я переносил свои статуэтки, скрывая их от царапающих поверхность взглядов и ожиданий недоброго. Скоро они тоже окажутся в подвалах башни, что бы немыми и невидимыми пылиться там до тех пор, пока их не источат термиты...
- Но что пользы, если их как твои статуэтки разобьет первый же неосторожный читатель? И разве, - волнуясь продолжает маленький мистик, - садовники не укрывают соломой молодые росточки, что бы те окрепли в тепле пока вокруг завывают метели?
Карлик, с улыбкой Джоконды, пальцами перебирает в коробке сигары.
- Укрывают, а не закапывают, привалив сверху камень, - закуривая тонкую черную говорит он, - к тому же, следуя твоей же логике, так поступают только плохие садовники... Семенам хороших садовников метели поют колыбельные... Что же касается пользы.... - он выпускает облако дыма и развеевает его рукой.
По крайней мере он больше не злится, - думает маленький мистик.
Маленький мистик, который весь день и всю ночь наблюдал сквозь зеркальное зелье за принцессой Идой, написал ей письмо. И вот теперь, что бы отвлечь карлика от дурных мыслей, сильно волнуясь, он протягивает ему свиток - пусть прочтет глазами принцессы Иды, ведь у него есть такая способность.
Карлик быстро и жадно пробегает свиток узкими черными щелками. Лицо его хмурится.
- Но здесь нет ни одного настоящего слова! Одни сплошные павлиньи перья! - возмущенно восклицает он и бросает свиток на пол.
- Ты думаешь, я оставил бы свои волшебные слова на поверхности? - горячо восклицает маленький мистик, хватая с пола свиток и разворачивая его к свету, - приглядись... вот же они - под листьями скобок, среди травы запятых, вот - проглядывают сквозь рябь многоточий... Видишь?
Карлик криво ухмыляется.
- Я вижу, что ты переносишь свои слова из комнаты в комнату, как я переносил свои статуэтки, скрывая их от царапающих поверхность взглядов и ожиданий недоброго. Скоро они тоже окажутся в подвалах башни, что бы немыми и невидимыми пылиться там до тех пор, пока их не источат термиты...
- Но что пользы, если их как твои статуэтки разобьет первый же неосторожный читатель? И разве, - волнуясь продолжает маленький мистик, - садовники не укрывают соломой молодые росточки, что бы те окрепли в тепле пока вокруг завывают метели?
Карлик, с улыбкой Джоконды, пальцами перебирает в коробке сигары.
- Укрывают, а не закапывают, привалив сверху камень, - закуривая тонкую черную говорит он, - к тому же, следуя твоей же логике, так поступают только плохие садовники... Семенам хороших садовников метели поют колыбельные... Что же касается пользы.... - он выпускает облако дыма и развеевает его рукой.
По крайней мере он больше не злится, - думает маленький мистик.
Случилась катастрофа – я потеряла свой блокнот с цитатами из книг!
И, кажется, потеряла его на работе, а значит – окончательно и бесповоротно.
Пожалейте меня чуть-чуть, там были ценные заметки.
…ну да ладно…)
А еще пошла сегодня на выставку одного местного авангардного мэтра, а попала на детскую, тоже авангардную. К слову сказать мэтр ходил по той же выставке и нещадно комментировал каждую работу (эх... ну вот зачем он здесь ушел в этот тон - это же ломает всю колористическую линию работы?! - а мальчику 9 лет... я в свои 9 еще вообще...).
Но странное дело... чем младше были дети, тем интереснее казались мне их творения. Теперь вот думаю то ли такое восприятие - проявление моего инфантилизма, то ли естественная закономерность для абстрактного экспрессионизма, в том смысле, что он ориентируется скорее на эмоциональную характеристику, чем на интеллектуальную, а дети в этом отношении как правило более свободны.
И, кажется, потеряла его на работе, а значит – окончательно и бесповоротно.
Пожалейте меня чуть-чуть, там были ценные заметки.
…ну да ладно…)
А еще пошла сегодня на выставку одного местного авангардного мэтра, а попала на детскую, тоже авангардную. К слову сказать мэтр ходил по той же выставке и нещадно комментировал каждую работу (эх... ну вот зачем он здесь ушел в этот тон - это же ломает всю колористическую линию работы?! - а мальчику 9 лет... я в свои 9 еще вообще...).
Но странное дело... чем младше были дети, тем интереснее казались мне их творения. Теперь вот думаю то ли такое восприятие - проявление моего инфантилизма, то ли естественная закономерность для абстрактного экспрессионизма, в том смысле, что он ориентируется скорее на эмоциональную характеристику, чем на интеллектуальную, а дети в этом отношении как правило более свободны.
вторник, 26 мая 2009
22:09
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Он сто лет уже без зарплаты,
Слушает душевный стриптиз,
Я беру для них «Водар мяты» -
Продавец глядит сверху вниз
Подворотные аристократы
Вцепились в бутылку глазами
Он нетвердо шепчет «Куда ты?
Останься, пожалуйста, с нами»
Я бегу – мне душно, мне больно
Во дворе моем – мир сирени
Успокойся, вздохни вольно,
Пусть касаются губ тени…
Ближе к вечеру горе-сократы
По домам, проклиная всех,
Поползут, пьяны и помяты,
С душой, стремящейся вверх.
Их на пол пути остановит
Манящий ночной ларек
И тоска зашипит, заноет,
Как облитый водой уголек
Далеко за горами Рипейскими
за холодным медузовым морем
спим мы снами гиперборейскими
и в радости дивной тонем
А проснемся – зовем «где Ты?»
Мир напевом звучит неверным
Даже Космос в нем – сигареты
сердце вскрыто ножом консервным
Слушает душевный стриптиз,
Я беру для них «Водар мяты» -
Продавец глядит сверху вниз
Подворотные аристократы
Вцепились в бутылку глазами
Он нетвердо шепчет «Куда ты?
Останься, пожалуйста, с нами»
Я бегу – мне душно, мне больно
Во дворе моем – мир сирени
Успокойся, вздохни вольно,
Пусть касаются губ тени…
Ближе к вечеру горе-сократы
По домам, проклиная всех,
Поползут, пьяны и помяты,
С душой, стремящейся вверх.
Их на пол пути остановит
Манящий ночной ларек
И тоска зашипит, заноет,
Как облитый водой уголек
Далеко за горами Рипейскими
за холодным медузовым морем
спим мы снами гиперборейскими
и в радости дивной тонем
А проснемся – зовем «где Ты?»
Мир напевом звучит неверным
Даже Космос в нем – сигареты
сердце вскрыто ножом консервным
Цветы... цветы - это так красиво, так чудесно! Особенно когда их дарят просто так дорогие тебе люди 
*
…Все мои проблемы – раскрашенный воздух, а все, что мне нужно – сказано в звездах… ©
*
Стараясь не думать обо всем болезненном-сладком-тревожащем, направляю мысли на грядущую поездку на нашествие. Целых 3, а то и 4 дня мы сможем наслаждаться музыкой, делиться как разными глупостями, так и чем-то действительно важным, говорить, слушать, смеяться, просто быть рядом...
Очень не правильно, когда отсутствие этих бумажек с ноликами нарушает чистоту общения и наши светлые планы, но главное не поддаваться унынию)
Все у нас получится)
*
…Все мои проблемы – раскрашенный воздух, а все, что мне нужно – сказано в звездах… ©
*
Стараясь не думать обо всем болезненном-сладком-тревожащем, направляю мысли на грядущую поездку на нашествие. Целых 3, а то и 4 дня мы сможем наслаждаться музыкой, делиться как разными глупостями, так и чем-то действительно важным, говорить, слушать, смеяться, просто быть рядом...
Очень не правильно, когда отсутствие этих бумажек с ноликами нарушает чистоту общения и наши светлые планы, но главное не поддаваться унынию)
Все у нас получится)
понедельник, 25 мая 2009
Одеваемся тонкой тьмою,
и идем лабиринтов кружевом,
Очерняем язык ругательством,
занимаем руки оружием,
Удушаемся страхом, мерзостью –
Так что нет ни моста, ни брода
Одинокие, злые, несчастные
без луча до зари восхода...
Руки тянем, глаза прячем,
Ценим только слова и числа,
И таясь по ночам плачем,
опасаясь, что нет смысла
И всегда горячо, пронзительно
одиночество это вдвоем
Мы не знаем куда идем,
Мы не знаем о чем поем,
Мы не знаем, зачем живем,
Только ждем… ждем… ждем...
и идем лабиринтов кружевом,
Очерняем язык ругательством,
занимаем руки оружием,
Удушаемся страхом, мерзостью –
Так что нет ни моста, ни брода
Одинокие, злые, несчастные
без луча до зари восхода...
Руки тянем, глаза прячем,
Ценим только слова и числа,
И таясь по ночам плачем,
опасаясь, что нет смысла
И всегда горячо, пронзительно
одиночество это вдвоем
Мы не знаем куда идем,
Мы не знаем о чем поем,
Мы не знаем, зачем живем,
Только ждем… ждем… ждем...